Жалоба,
или трагедия брюнета

Рассказ

Очень хочется быть аристократом. Иметь голубую кровь и титул. И когда читаю книжку и там написано: «Голубая кровь пятого лорда Мальборо забушевала в его венах, — хочется знать, что этот пятый лорд ничем не лучше меня. Ни пятый, ни шестой, ни двадцатый. Но не получилось. Я мог бы быть подданным Кувейта с самого рождения — дома, машины и много жен… Собственных. И ни одна из них не осмелилась бы сказать: «Надоела мне эта цыганская жизнь». Намекает, видите ли. Но не получилось. С городом тоже у меня вышло не очень. Какие города есть в мире… Один Париж только. А Лондон, а? Тоже ничего. Не вышло у меня и с улицей, мог бы хоть в центре жить. С домом тоже не вышло, у подъезда, сколько себя помню, всегда мусорные баки. У меня даже с цветом кожи не вышло. И все время принимают за цыгана, за черномазого, так сказать. Говорят: «Ну куда ты смотришь, черномазый?» Или: «Ты это твоей маме скажи на базаре.»
Я ничего против меньшинств не имею. И, честно, к ним не принадлежу. Наверное, какая-нибудь из моих светловолосых прабабушек согрешила с очаровательным цыганом. Но это не доказано. Боже мой, как было бы хорошо знать, что этот неизвестный цыган является настоящим бароном! И тогда я тоже был бы бароном. Потому что разве можно разбавить голубую кровь? И у меня была бы собственная политическая партия. Совсем моя или почти. Партия болгарских цыган. И я бы возглавлял ее в качестве цыганского барона. А теперь, как обычный болгарин, я стою перед огромным выбором. Потому что нет просто партии болгар, их все время поясняют: либеральная, консервативная, радикальная, монархическая… Выбор меня ошарашивает. Выбор политической принадлежности и выбор на прилавках. А мог бы быть бароном, и приглашали бы во всякие клубы. И, как у настоящего аристократа, у меня был бы свой клуб. И были бы, конечно, клубы, куда я никогда бы не заходил. А сейчас я валяюсь во всяких пивных, потому что мне все равно. А если что, мне просто скажут: «черномазый» — с таким-то эпитетом.
Я даже не черномазый, я просто брюнет.
Я вообще никакой. А хотел бы быть. Чтобы иметь основания для претензий. А сейчас я не могу ни на что претендовать. Кричать: «Турки вон!», — это так некрасиво. И мне точно ответят: «Ты на себя посмотри, черномазый». И правда — я брюнет. Кричать: «Цыгане в гетто!», — тоже не хорошо. Не этично как-то. Даже царя своего не могу поддержать. Подумают, что речь идет о том цыганском короле, который живет в Румынии, в отеле, и у него корона из настоящего золота. А наш царь, в общем-то, совершенно не наш. Какой-то немец. Это противоречит моей славянской сути. В одном кабаке я делился этим сокровенным, и меня сразу спросили: «Ты имеешь в виду тех смуглых славян, что живут в таборе за чертой города?». И вообще нет у меня определенности в этой жизни. Был бы турком, мог бы сказать: «Вон, болгары!», — или хотя бы подумать, потому что, правда, это очень не хорошо. Но все-таки. Мог бы быть вьетнамцем и требовать лучшего отношения к вьетнамским рабочим на стройках. Ах, а если бы был я евреем… Был бы богатым и умным. И, может быть, даже рыжим. Давным-давно жил бы на окраинах Тель-Авива. И говорил бы по-русски со своими соседями. И они приглашали бы меня на водку с икрой. Но, увы…
Мог бы быть негром. Вот о чем я мечтаю. Быть настолько черным, чтобы не было никаких колебаний. Да здравствует Нельсон Мандела! Но, увы… Единственное, что можно сделать — это купить значок у перехода перед ЦУМом «Хочу быть негром». Я его купил. Правда, не ношу. Держу в кармане. Вдруг мне скажут: «Смотрите на этого цыгана, он еще в иностранцы лезет».